Бульвар Победы шел по берегу над Волгой и вид с него открывался фантастический. По проекту Эйфеля его предполагалось расширить и удлинить, доведя общую длину до семи верст, обустроив скверы с дорожками для прогулок. Бульвар замостили брусчаткой и поставили новейшее газовое освещение, установив скамейки, беседки, изящный фонтан и проложив рельсы для конки [117] . Начинался он от железной дороги и памятника нашим Среднеазиатским успехам, а оканчивался монументом в честь победы над Турцией и присоединения Болгарии, недалеко от которого достраивался особняк цесаревича. В центре же находилась величественная, самая большая на тот момент в мире триумфальная арка «Во славу русского оружия». Украшали ее более ста выполненных в натуральную величину медных скульптур, включая Суворова, Нахимова, Дмитрия Донского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского и прочих славных представителей нашей истории.
Выходившую на Волгу часть бульвара застраивать запрещалось категорически, но зато восточную половину отдали на откуп под различные ресторации, гостиницы, магазины, музеи, варьете, кафе и доходные дома. На данные места объявили конкурс. Желающих оказалось так много, что все семь верст размели за неделю, причем среди будущих застройщиков оказалось несколько иностранцев.
Проект получился настолько масштабным, что деньги на него собирали со всей губернии, да и за помощью в различные места обращались, благо меценаты откликнулись. На Руси с благотворительностью на самом деле все прекрасно, мы часто готовы отдать последнюю рубаху, главное, чтобы кто-то взял на себя организационные вопросы — вот этого мы не любим. Так что архитекторы трудились не покладая рук и мое детище медленно обретало формы.
Случились два знаковых для города события. Во-первых, фирма «Держава» наконец-то дотянула телефонную линию до Саратова, организовала центральный узел и принялась продавать телефоны с подключением. Несмотря на громкую вывеску, мы с Барановым понимали, что в Саратове богатых людей меньше, чем в столице и Москве. Соответственно, услуги «Державы» будут продаваться хуже, хорошо хоть в ноль выйти на первых порах, не говоря о прибыли. Баранов обещал изыскать возможность сконструировать аппарат более дешевой конструкции, но это дело нескольких месяцев, если не года.
Второе событие, хотя оно больше касалось нашей семьи, заключалось в том, что Дмитрий Соколов наконец-то начал выпускать газету «Правда». Первый номер вышел 1 ноября 1877 года и был посвящен всему подряд — от городских новостей, объявлений и культурной программы до международных событий и последних достижений науки. Газета пока выпускалась раз в неделю, а Дмитрий осторожничал, прощупывая, какие именно темы найдут более сильный отклик.
Неожиданно меня так увлекло управление отдельно взятым городом, что в свои новые обязанности я окунулся с головой, находя в них немалую радость. Особенно было приятно, что все не просто так, что и простые люди почувствуют изменения в жизни, а ведь это только начало.
Несколько месяцев пролетело быстро. 6 декабря, на зимнего Николу, Софья родила маленького соколенка. Естественно, имя он получил Николай — как в честь Святого Николая Чудотворца, так и в честь цесаревича, тут и придумывать нечего не надо. Я ходил радостный, как мешком пришибленный, улыбался и не верил своему счастью.
Романов прислал телеграмму, в которой поздравил с пополнением в семье и просил малыша пока не крестить, дождавшись его приезда. Так мы и сделали, тем более деток крестят на сороковой день.
Рождество и Новый год прошли в чудесной обстановке. В нашем особняке поставили елку, а в «Правде» напечатали объявление, что в гости приглашаются все желающие со своими детишками. Целыми днями малышня водила вокруг елки хороводы, лакомилась чаем с баранками и конфетами и вообще, замечательно проводила время. Мы и подарки с Софьей им дарили, в основном для крестьянских детишек — буквари, шерстяные носочки, рубашки, деревянных лошадок, кукол и солдатиков.
12 января в город приехал цесаревич. Первым делом он устроил торжественный прием, а вторым — крестил Николая Соколова. Для члена Царской Семьи, тем более, будущего Императора, подобное являлось знаковым событием, просто так они такими жестами не разбрасывались.
Понятное дело, теперь про малыша можно твердо сказать, что он родился с золотой ложкой во рту, будущее его ждало прекрасное, но и авторитет родителей взлетел еще выше. Цесаревич прожил в Саратове целый месяц, уехал от нас в Одессу, а цены под застройку после этого поднялись в два раза — люди окончательно поняли, что город развивается семимильными шагами и покупать здесь землю или недвижимость весьма прибыльное занятие.
Февраль не запомнился ничем необычным, городские проекты медленно, но уверенно воплощались в жизнь, а мы наслаждались зимой. И хотя здесь вполне нормальное явление сильные морозы, переносятся они легче, чем в Петербурге, да и местный климат не в пример приятнее.
В апреле в Саратов приехал мой старый знакомый пуштун Ариан Ахад Хан, более известный под псевдонимом Зверобой много лет «охотившийся» на британских заморских львов. Во всяком случае, именно против них мы с ним работали.
К себе я его вызвал телеграммой, на которую тот с удовольствием откликнулся. К тому времени благодаря торговли с Хивой Ариан вошел в число богатейших людей Афганистана, имел гарем из пяти жен, поправился и стал выглядеть не только важным, но и слегка сонным. Данное обстоятельство не помешало ему привезти интересные сведения по английским войскам в Афганистане и Индии.
— Извини, но в столицу я тебя пока отвезти не могу, дела не пускают, — признался я. — А вот город покажу, да и мысли насчет организации маленького шелкового пути между Саратовом и Индией у меня имеются. Что скажешь?
— Скажу, что надо все обдумать, эфенди, — кивнул он, а в глазах его зажегся азартный огонек.
Пуштун в городе освоился быстро и сразу же пожелал вложиться деньгами в мои проекты. Со своим загаром, многочисленными перстнями, цветастыми одеждами и манерами он моментально стал очередной достопримечательностью города. Простые бабы и мужики при виде него крестились, а дети бегали следом, открыв рты. Купцы мигом сообразили перспективы и принялись всячески его обхаживать. В общем, Зверобой в нашем климате не пропал.
Неожиданностью стало письмо полковника Артамонова, разведчика, с которым мы вместе работали в Болгарии. Будучи членом Русского географического общества, он интересовался различными незаурядными вещами.
«Есть у меня хороший знакомый, путешественник, этнограф, антрополог и биолог Николай Николаевич Миклухо-Маклай. Учитывая ваш интерес ко всему новому и перспективному, я имею смелость рекомендовать его вам в качестве человека, чьи идеи и планы могли бы пойти на пользу нашему Отечеству», — писал полковник.
Далее Артамонов сообщал, что Миклуха в настоящий момент находится в Сиднее, в Австралии, он также является членом географического общества, да и имение его находится под Саратовом. Собственно, через два последних обстоятельства путешественник и просил о себе напомнить.
Прочитав письмо, я с огорчением подумал, что невозможно все охватить, множество людей в любом случае проходят мимо моего внимания. Вот и Миклуха едва не оказался в их числе, ведь о том, что есть такой замечательный человек, я совершенно забыл.
Написав Артамонову и поблагодарив за ценные сведения, я сразу же составил телеграмму в Сидней, приглашая Миклуху для «весьма важной приватной беседы». Я и деньги ему выслал на дорогу, они, судя по намекам Артамонова, явно не помешают.
В планах имелась закладка оружейного завода. Патроны и снаряды русской армии нужны всегда, да и всякие оптические приборы и прицелы, учитывая завод Цейса под боком, уже можно начать проектировать. Но пока я закончил еще одно начинание — строительстве на Волге деревни на двести домов со школой, больницей, магазином и церквушкой. К данному проекту с удовольствием подключилась Софья, фактически именно она его вела, общаясь с застройщиками, подрядчиками и прочими лицами. Через газеты и надежных лиц в Московской губернии отыскали двести семей — бедных, но не пьющих, минимум с четырьмя детьми и готовых сняться с места и начать новую жизнь. За личные деньги графини Соколовой их перевезли в новую деревню, которая получила название Надеждино и обеспечили всем необходимым на первое время.