— О чем разговор, конечно, понимаю. Но ничего, ваши ребята быстро научатся. Мы же идем в авангарде, так что дел на наш век хватит.
— Я говорю об истинном мастерстве. В армии много говорят о славных свершениях гусар Смерти. Так что я намекаю на то, что на фоне ваших молодцов моим поначалу придется нелегко. Трудно такую планку держать, понимаете?
— Понимаю, но вы об этом не думайте. Мы с вами сделаем так, чтобы ваш дивизион смог показать все свои сильные стороны.
— Отрадно такое слышать. Тогда позвольте вопрос — что это за Особая бригада, которой вы командуете? Какие у нее тактические задачи?
— Задачи простые и понятные. Мы будем находиться в авангарде Западного отряда, вступая в бой и прощупывая противника. Наша тактика — разведка, удар, отход, а залог нашего успеха — общая подвижность бригады. Если противник дрогнет, переходим в атаку и стараемся нанести как можно больший вред живой силе. При возможности захватывает деревни и небольшие города. Так же нарушаем вражеские коммуникации, перехватываем фуражиров и вестовых, работаем в качестве разведки. С вами и артиллеристами Ломова у нас появилась возможность наносить врагу болезненные выпады.
— Пушкам и ракетам требуется надежная охрана.
— Вы прямо мои мысли повторяете, Владимир Игнатьевич. Я как раз работаю над данным вопросом.
Поговорив еще немного, отправил уставшего Гаховича спать, а сам же долго ходил по комнате, прикидывая, что для полного комплекта в мою особую бригаду не хватает еще одного полка, который сможет защищать ракетчиков, да заодно и артиллеристов Ломова. Хорошо, что наши с Гаховичем соображения в данном вопросе сходятся. Значит, думаем мы в правильном направлении
Конечно, гусары с донцами своих не бросят, но для более надежной защиты требуется кто-то посерьезней. Желательно, пехота или драгуны, которые умеют сражаться на земле. А то на войне может произойти что угодно, ракетчиков вырежут или сомнут, скомпрометировав новое направление. А такого я допустить не мог, ведь умница Гахович умудрился создать предшественника знаменитой «Катюши», оружия победы. Да мы с ним таких дел сможем наделать, что турки взвоют! И в историю у нас с ним теперь появился шанс попасть. Если ракеты покажут себя положительно, то данный опыт обязательно повторят прочие Европейские державы. Но мы вновь будем первыми, и уже сейчас стоит озаботиться сохранением секретов.
Для полноты картины я выписал на листке плюсы и минусы пехоты и драгун относительно своей бригады. Пехота способна окапываться, да и защищать нас будет лучше, но зато она медлительна и сильно свяжет нам руки. Драгуны же кавалерия, а это скорость, маневр и ударная мощь. И если я не хочу лишиться мобильности, то остановиться мне стоит именно на втором варианте.
Так, какие драгунские полки сейчас находятся на Дунайском театре? Я точно знал, что есть 3-й Военного Ордена, 4-й Екатеринославский, 9-й Казанский и 11-й Рижский. Интересно, сможет ли цесаревич переподчинить мне один из них? Да и вообще, понравится ли ему моя идея?
Поспав не больше двух часов, я едва дождался утра и сразу же отправился к Николаю Романову, надеясь успеть поговорить с ним до завтрака, который он взял за правило устраивать для своих генералов и полковников.
Глава 9
Цесаревич Николай полностью одобрил мою идею с присоединением к бригаде драгун. После обдумывания, выбор пал на 4-й Екатеринославский полк, так как тот находился наиболее близко. Командиру подразделения полковнику Ребиндеру отправили приказ выдвинуться на Плевну для присоединения к Особой бригаде.
Хорошо иметь возможность переложить часть забот на подчиненных! Зазерский уже теснил черкесов и продвигался к Плевне. На помощь ему отправились гусары Смерти, затем артиллеристы Ломова и ракетчики Гаховича. Сам же я выбрался из Никополя 2 июля. Множество дел, в основном бумажных, заставили потратить лишние сутки на различные бюрократические моменты. Я впервые понял, как много приходится писать генералу, пусть и не лично, а через адъютанта или писаря. Различные приказы, реляции, наградные листы, поощрения, рапорты, сводки и отчеты съедали кучу драгоценного времени. В этом плане обязанности полковника выглядели куда проще.
Со мной находился Фальк, Снегирев Архип и четвертый эскадрон во главе с Егоровым. До Плевны было порядка пятидесяти верст, и мы преодолели данную дистанцию в течение суток. Дорога оказалась относительно пустой. Редкие болгары с радостью нас приветствовали, кланялись, улыбались и неизменно одаривали различными припасами. Я впервые услышал, как меня назвали Черният генерал, что значило Черный генерал. После Муселиево перешли вброд небольшую речушку Осым, вода в которой стояла так низко, что кони даже брюхо не замочили. В Дебово догнали ракетный дивизион, на некоторое время разделив путь с Гаховичем.
Иногда на тракте попадались тела убитых турок или мертвые лошади, но в целом было видно, что казаки Зазельского особого сопротивления здесь не встречали.
Небольшие, покрытые лесом, горы остались за спиной. Асеново, Мечка и Коиловцы располагались на равнине. Воздух пах травами, в небесах и на деревьях пели птицы, а в полях стрекотали кузнечики. Вдаль уходили виноградники. И лишь жара портила общее впечатление.
В деревне Гривицы находились основные силы Особой бригады, и я сразу же собрал полковников. Они уже успели разбить временный лагерь, начав раздавать еду прямо с полевых кухонь и поставили несколько палаток. В одной из них мы и устроились. Тем более, вечерело и потянуло прохладой.
— До Плевны шесть верст, дорога прямая и удобная, вокруг холмы и поля, — отчитался Седов.
— Надеюсь, разъезды высланы? — поинтересовался я, отпивая из поставленной на стол кружки ледяную родниковую воду, от которой даже зубы заломило.
— Само собой, Михаил Сергеевич, — успокоил Зазерский. Наедине они называли меня по имени, но во время совещаний, особенно при младших офицерах, подобной вольности себе не позволяли. — Мои донцы окружили город с севера и юга, но близко не суются и себя никак не показывают. Турки о нас не знают.
— Неужели они никого в разведку не пустили? — в подобную беспечность верить мне не хотелось.
— Конечно, пустили, — улыбнулся Некрасов. — Да только назад мы им вернуться не позволили. А второй разъезд пуганули казаки.
— Вы что-то задумали, — догадался я. — Докладывай, Алексей Петрович.
— Наметился интересный вариант, — Седов улыбнулся. — А виной всему кубанский казак войсковой старшина князь Керканов, которого мы здесь повстречали. Не угодно ли его послушать? Сведения у него презабавные-с, — полковник хохотнул.
Керканов оказался двадцати восьмилетним, среднего роста, офицером с небольшими усиками и твердым взглядом карих глаз. На его лице без труда читалось желание прославиться и как-то проявить себя. Чин войскового старшины у казаков соответствовал пехотному майору.
— Разрешите доложить, ваше превосходительство? — вытянулся он.
— Разрешаю, — с трудом удерживаясь от улыбки, ответил я. После «высокоблагородия» подобное обращение пока оставалось новым и необычным, но весьма приятным. Тем более, то ли с усталости, то ли с запарки, а может и еще по какой причине, войсковой старшина использовал именно такую форму титулования, а не «господин генерал», которую в основном использовали между собой офицеры.
— Собственно, дело обстоит так… — князь замолчал, формулируя мысли. — Под моим командованием находятся 4-я и 5-я сотни 2-го Кубанского полка, входящего в состав Кавказской бригады. Подполковник Кухаренко поручил мне провести рекогносцировку на Плевну и установить связь с передовыми частями Западного отряда цесаревича Николая Александровича. Позавчера мы захватили обоз, следующий из Ловчи, вчера перерезали телеграфный кабель у Брестовиц и разрушили деревянный мост на Виде, у деревни Гулянци. Сегодня и второго дня перестреливались с черкесами, но они отошли за Вид, и я посчитал их преследование нецелесообразным.